Марлен Дитрих и немецкое кабаре начала ХХ века

Жозефина Мария Бийе - звезда мюнхенского кабаре

Жозефина Мария Бийе, принявшая позже имя Марии Дельвар, родилась 10 сентября 1874 года в местечке Решикур-ле-Ша-то, в Лотарингии, в семье начальника почтового отделения. Получив образование в монастыре и почувствовав тягу к музыке, в 1895 году она оказалась в Мюнхене, где стала брать уроки нотной грамоты и пения у Софи Шретер, известной оперной певицы. Одновременно она принимала участие в театральных представлениях и театрализованных вечерах, где пела французские песни под акцентированно французским псевдонимом Мари Бийер. На студенческих сборищах она познакомилась с Марком Анри (настоящее имя — Жорж Ахил Вошере), также недавно прибывшим в Мюнхен из Франции и делавшим уверенные шаги на издательском поприще.

С 1899 года он был исполнительным директором «Франко-немецкого журнала» — литературно-политического издания, выходившего одновременно в Мюнхене и Париже и печатавшего публицистику, прозу и поэзию на двух языках. Именно со страниц этого журнала в 1900 году Марк Анри объявил о своем желании создать вместе с несколькими товарищами в Мюнхене кабаре по образцу французского «Черного кота». В это время Мария Дельвар уже была подругой Марка Анри и активно помогала ему в издательстве.

С открытием «Одиннадцати палачей» Дельвар стала настоящей звездой нового мюнхенского кабаре. Успех настиг ее в один вечер, когда публика была совершенно заворожена ее исполнением «Илзе» Франка Ведекинда, — и больше уже не покидал актрису. Статуэтки, изображавшие Дельвар, расходились крупными тиражами по всей Германии и за ее пределами.

Это в самом деле была примечательная женщина. Необыкновенно худая и бледная, с пламенно-рыжими волосами, с глубокими тенями вокруг глаз и в неизменном темном облегающем платье, озаренная мистическим светом лиловых фонарей (новая для своего времени и высококлассная техника сценического освещения была гордостью «Одиннадцати палачей»), она выглядела как «покойница, только что восставшая из гроба».1 На сцене Дельвар держалась неподвижно, как статуя, слегка откинув голову назад, и свои не слишком жизнерадостные песни о зарождающихся темных желаниях, потерянной невинности, самоубийстве и преступлениях исполняла в монотонной манере, больше напоминавшей слабые и заунывные предсмертные стоны, лишь изредка прерываемые диковатыми выкриками, полными самой жадной и мрачной страстности. На публику она производила потрясающее впечатление. «Ее лицо было покрыто ужасающей бледностью. И никто, — пишет поэт Ханс Каросса, — глядя на нее, не мог удержаться от мыслей о грехе, жестокости и смерти».2

Представления кабаре «Одиннадцать палачей» всегда открывал знаменитый марш на слова Лео Грайнера и музыку Ханса Рихарда Вайнхеппеля. Палачи с секирами на плечах пели и танцевали, а в завершение этого выступления весьма легкомысленно швыряли свои кроваво-красные одеяния в публику. После марша палачей выходил конферансье — Марк Анри и на плохом немецком, зато с прекрасным французским акцентом (что очень высоко ценилось публикой), объявлял программу вечера, в которую, как правило, входили литературные и политические пародии, сценки, музыкальные выступления.

Мария Дельвар пела песни на стихи Отто Юлиуса Бирбаума, Франка Ведекинда, а также из сборников «Волшебный детский рожок» и «Немецкий шансон». Впрочем, несмотря на мрачноватый стиль, ей были не чужды и французские шансонетки в духе тех, что исполнялись в «Черном коте».