Марлен Дитрих и немецкое кабаре начала ХХ века

Традиции литературного кабаре в Германии

«Одиннадцать палачей» вошли в историю не просто как первое мюнхенское кабаре, но как самое яркое и самобытное литературное кабаре начала века в Германии. Политизированность и сатирическая назидательность гармонично сочетались в нем с по-настоящему высоким литературным и художественным уровнем. Концептуальность не препятствовала большому разнообразию жанров, процветавших на его сцене. «Палачам» удалось добиться популяризации искусства без малейших для него потерь через создание того самого синтетического жанра, о котором мечтал еще Сали.

Собственно, все неудавшиеся литературные кабаре обладали одним общим недостатком — в них не было этого чистейшего равноправия, принадлежности одновременно высокому и низкому, одухотворенности и телесности, богемности и мещанству, таинственности и распахнутости, которые с успехом соединили «Одиннадцать палачей». Не случайно одной из центральных фигур этого кабаре стал Франк Ведекинд, которому ошибочно иногда даже приписывают роль основателя «Одиннадцати палачей». Высокий образ поэта-певца плотно соединился в нем с образом едва ли не уличного бродяги, зарабатывающего песнями на хлеб. Ведекинд, пожалуй, стал своеобразным воплощением не только «Одиннадцати палачей», но и вообще кабаретного искусства, дерзко перемешавшего бытовое и бытийное.

В предвоенные годы в берлинских кабаре начинали свои эксперименты ранние экспрессионисты. Экспрессионизм был довольно своеобразным художественным направлением начала XX века, последователи которого стремились в своих творениях раскрыть глубинные и зачастую весьма бурные человеческие эмоции самым непосредственным образом. В 1910 году это объединение в качестве открытой арены для своих творческих поисков организовало «Неопатетическое кабаре» («Neopathetische Cabaret»). Как и в истории большинства прежних кабаре, причиной создания этого заведения послужила потребность группы художников в спокойном и надежном месте, где бы можно было собираться, чтобы в стороне от любопытных глаз и насмешливой критики обсуждать свои работы.

Курт Хиллер, один из основателей «Неопатетического кабаре», следующим образом объяснял его название: «Пафос — не как многозначительный жест страждущих сынов предвидения, но как всемирное празднество, панический смех...».3 Вопреки обычному представлению о содержании экспрессионистского искусства как пугающем, раздражающем и мрачном, задачей этого кабаре было обширное исследование художественной философии его основателей через суть игры. «Я открываю „Неопатетическое кабаре" для приключений души»,4 — говорил Хиллер. Как и у кабаре в Париже и Мюнхене, у «Неопатетического» были близкие ему по духу художественные журналы «Буря» («Der Sturm») и «Действие» («Die Aktion»), в которых отражалась философия и практика экспрессионистской живописи, литературы, поэзии, драматургии и музыки.

«Неопатетическое кабаре» предназначалось для аудитории из элитарных артистических и интеллектуальных кругов, и членов его мало заботило понимание и признание их искусства обычной публикой.