Марлен Дитрих и немецкое кабаре начала ХХ века

Экспрессионистское кабаре «Кабаре Гну»

В следующем году после «Одиннадцати палачей» в Берлине открылось второе экспрессионистское кабаре — «Кабаре Гну». Поэтические и драматические чтения, теневые спектакли, музыка таких композиторов, как Арнольд Шенберг и Клод Дебюсси составляли обычную программу вечеров в обоих заведениях.

Расцвет экспрессионизма приходится на послевоенные годы. Однако он связан уже не с кабаре, где происходили творческие поиски и эксперименты, а непосредственно с живописью и театром.

Кабаре «Вольтер» в Цюрихе стало местом зарождения дадаизма, истоки которого лежали в экспрессионистическом искусстве, пафосность и значительность которого послевоенные дадаисты, впрочем, яростно осуждали. Здесь, в кабаре «Вольтер», Хуго Балль, облаченный в кубистский костюм, декламировал первое абстрактное фонетическое стихотворение «Gadji beri bimba».

Девизом дадаистов стало весьма безапелляционное заявление — Kunst ist Scheissel (Искусство — дерьмо!). Они отвергали традиционные формы искусства и стремились к самовыражению через иррациональность и абсурд. Такой была их реакция на очевидную бессмысленность окружающего мира — погруженной в Первую мировую войну Европы, и единственный, по их мнению, способ этот мир постичь. До Берлина дадаизм докатился во время жестоких мятежей, забастовок и столкновений последнего года войны. Он лишился своей аполитичности, однако продолжал намеренно шокировать и раздражать публику. Берлинские дадаисты выводили свои кабаре на улицы, где устраивали марши под оркестровую музыку, выкрикивали лозунги, вывешивали плакаты. Первая международная дадаистская выставка проходила под огромным набивным изображением немецкого офицера с головой свиньи.

Между тем к кабаре, значительно отличавшимся от эстетских объединений экспрессионистов и дадаистов, уже в конце войны приходит невероятный успех. Страдания, лишения, страх, невиданные доселе в старой Европе, породили в людях неодолимую тягу к развлечениям. Кабаре оказались тем спасительным местом, где можно было утонуть в угаре веселого бесчинства и забыть обо всем на свете хотя бы на одну ночь.

Война закончилась, а публика между тем только начинала входить во вкус. Предприимчивые импресарио, чутко уловив настроения, витавшие в воздухе, настежь распахнули двери многочисленных заведений, главным сходством которых с прежними кабаре была возможность получать зрелище и выпивку одновременно. И заведения мгновенно наполнились под завязку.