Мир телесериала

Откуда берутся дети

Самый верный прием — родить тайно. Правда, масштабы материка Южная Америка для этого малы. Лукреция заявляет Карло, что уехала в Европу, потому что была беременна и родила ребенка, о котором его отец, Карло, никогда не узнает. От наплыва чувств счастливый отец едва не прибил болтливую мамашу («Антонелла»).

Если до брака героиня страдает от того, что никак не выйдет замуж, то после брака — от того, что вышла замуж за хронического недотепу. Мужа норовят посадить в тюрьму, прикончить за долги или отправить на каторгу. В лучшем случае вульгарно огреют кирпичом по голове, и законный супруг впадет в кому на неопределенное количество серий.

Сбежав от жен, мужья иной раз возвращаются, — когда уж очень здорово подопрет. К Бэт вернулся бывший муж: он обанкротился и остался без средств. Бэт отдает ему последние деньги и дорогущие часики («Любовь и тайны Сансет-Бич»).

Лишившись памяти, героиня немедленно выходит замуж за другого. В Северной Америке семейство Колби потрясено женитьбой Майлза на Рэндел-Фэллон. Джефф озадачен тем, что его жена, которую он считал погибшей в автоаварии, не только жива, но и счастлива с Майлзом («Династия II. Семья Колби»). В то же время в Южной Америке напрочь отшибает память Марии, тоже после аварии. Вот почему Артуро удается внушить ей, что он и есть ее муж («Просто Мария»), Зато в Центральной Америке Оливия, впав в беспамятство, неведомо как очутилась на задворках Сан-Франциско, где немедленно принялась рожать под железнодорожным мостом («Любовь и тайны Сансет-Бич»).

Допустим, героиня не родила еще в девичестве, — значит, ее схватит прямо под венцом. Каролина на свадьбе чувствовала себя непринужденно, но не успела дойти до дома, как ей срочно понадобилось забежать в роддом («Ложь во спасение»). Ближе к середине сериала беременности принимают повальный характер. Эдуарда и Элена не разговаривают друг с другом, хотя вот уже пять месяцев, как мать и дочь беременны, и родят они, похоже, одновременно («Во имя любви»).

Родившись, дети сериала отплатят матери черной неблагодарностью. Антонелла и Николас приносят маленькому Фредерико свою совместную фотографию. Мальчику кажется, что на ней чего-то не хватает: Антонелла должна быть в подвенечном платье. Антонелла сердится и считает, что крошка Фреде говорит глупости. На ее лице ясно читается: «Взяла да удавила бы тебя, маленького мерзавца» («Антонелла»).

Полный мрак наступит, когда дети подрастут. Иларио, младший сын Франциски, возвращается к отцу. После его отъезда Франциска обнаруживает пропажу крупной суммы денег. А дочери Франциски подают на нее в суд, требуя своей доли наследства («Музыка ее души»). Изабел еще лучше: подслушивает разговор собственных детей, — мол, мать пора вести к психиатру («Лето нашей тайны»).

Героиня не наложила на себя руки лишь из опасения, что этого никто не увидит. Обижает ее даже родная мать. Двадцать лет назад мать, та еще мерзавка, надела Эдере на шею крохотный золотой медальон и оставила малышку у стен монастыря, где нет даже кабельного телеканала, чтобы смотреть теленовеллы («Эдера»).

Она, героиня, обладает огромным чувством сострадания в тротиловом эквиваленте. Вместо того чтобы вызвать врача, пожарных или полицию, склоняется над раненым страдальцем и растрачивает драгоценные минуты на воспоминания о «счастливых днях» и выражает надежду, что встретится с несчастным на небесах. Ничего удивительного, что тот скоропалительно отдает богу душу.