Революция как тема популярного советского кинематографа 1960-1980-х годов

Отражение общественной атсосферы в кинематографе

В «Гори, гори, моя звезда» некие отсылы к общественной атмосфере, современной фильму, брезжат в эпизодах после прихода белых в городок, где пытается наладить театральное дело режиссер Искремас. Это позже героя начнут посещать мечты о красивой героической гибели. Пока же, так сказать, сгоряча герой Олега Табакова пробует как-то соответствовать требованиям белых офицеров, желающих получить привычное развлечение. В то же время Искремас пытается с помощью экстравагантной, с «остранением», режиссуры кабаретных танцев «протащить» не сочувствие, а злую иронию по отношению к белому движению. То есть герой старается увлечься созданием скромной «фиги в кармане». Это выглядит как печальная пародия Митты на современные ему попытки художников в обход советской цензуры несколько увеличивать меру своей творческой свободы, сохраняя при этом мирные отношения с властью.

Вообще кино явно проявляет повышенный интерес к людям, изначально не склонным к самопожертвованию, а наоборот пытающимся  совместить  решение  двух  абсолютно  разных  проблем — выживания и обретения смысла жизни. Устремления подобного рода могут приводить и к яркому фарсу, и к ненадуманной катастрофе. В «Служили два товарища» (1968) Евгения Карелова жанр как бы расслаивается на героическую комедию у красных героев — Андрея Некрасова (Олег Янковский) и Ивана Карякина (Ролан Быков) — и драму с катастрофической развязкой у белого офицера, поручика Брусенцова (Владимир Высоцкий). В красном лагере тон задает не внежанровая игра Янковского, а комикование, даже фиглярство «сознательного» рядового красноармейца Карякина и свойского усатого командира в исполнении Анатолия Папанова. Пока они бравируют своим демонстративно простецким видом и революционной риторикой, пока произносят свои тирады нарочито простонародным тоном, поручик Александр Брусенцов пытается уехать на пароходе из Севастополя в эмиграцию, наспех соединив себя церковным браком с благородной сестрой милосердия Сашей (Ия Саввина).

Однако не она оказывается символом всего самого ценного, что остается у героя от прежней жизни, — а верный конь Абрек, который ни за что не идет на палубу корабля, но и без хозяина оставаться не может. Абрек бросается в море за пароходом — и Брусенцов стреляется, потому что коня он не может взять с собой, как и родину, а без них жизни нет. Эта трагедия двойного добровольного самоубийства прочувствована в высоком жанре. Расставание с конем оказывается последней каплей при расставании со своей страной и в конечном счете с самим собой. Имя коня символично — в нем содержится отсыл ко всей великой истории России с ее восточными войнами, а заодно и к великой русской культуре с ее кавказскими мотивами. Это отсыл к тому времени, когда и Крым, и Кавказ казались все равно своими, потому что были продолжением родной России, гражданский мир которой не терял внутренней целостности. Теперь Россия стала чужой, от прежнего бытия остался лишь боевой конь.